В редакции "Газеты.Ru" завершилось онлайн-интервью с главой Федерального дорожного агентства (Росавтодор) Романом Старовойтом. Он рассказал, как реализуется проект строительства моста в Крым, как кризис повлиял на дорожную отрасль, почему летний ремонт трасс из года в год парализует движение, а также ответил на вопрос о проекте 12-тонников.
- Здравствуйте, Роман Владимирович. Спасибо, что нашли время приехать к нам на интервью. Собственно, наш первый вопрос. Понятно, что всех сейчас интересует тема Керченского моста. Мы видим, что сейчас в районе переправы большие пробки, и местные жители, и туристы ждут этого моста как манны небесной. Скажите, на текущий момент в каком состоянии находится этот проект?
- Спасибо большое за приглашение. Хочу сказать, что проект реализуется Минтрансом России, Росавтодором уже больше года. И включает в себя не только сам мостовой переход, но и проектирование и строительство подходов к нему. Вот если говорить про подходы со стороны Краснодарского края, то мы уже получили положительное заключение Главгосэкспертизы. Это 40 км автомобильной дороги первой категории, которая подойдет непосредственно к мостовому сооружению.
- Первая категория - это что за дорога?
Четыре полосы, с осевым барьерным ограждением, с пятью автомобильными многоуровневыми развязками на этой дистанции. То есть это будет современная высокотехнологичная дорога, которая сейчас подпадает под первую категорию федеральных трасс. Мы сейчас запустили конкурсную процедуру выбора подрядчика на строительство этой автомобильной дороги и планируем в течение месяца провести тендер и заключить государственный контракт. Заключаем его с таким расчетом, чтобы у нас к моменту сооружения мостового перехода уже были подходы со стороны Тамани.
Параллельно движется реализация аналогичного проекта, в части подходов, на территории Республики Крым. Там главным заказчиком является правительство Республики Крым. И они, в соответствии с графиками, которые координирует Минтранс России, также должны построить и железнодорожные, и автомобильные подходы к самому мостовому переходу. Четко, в соответствии с графиком реализации проекта, ведутся подготовительные работы, сооружение городков строителей, цементных заводов. Ранее были произведены изыскания, инженерно-геологические, разминирование и так далее. Весь комплекс работ, о которых мы стараемся рассказать, и, на мой взгляд, довольно подробно Росавтодор рассказывает, в том числе и телевизионные сюжеты снимаются. То есть мы в этой части действуем совершенно открыто.
На сегодняшний момент, инженерные изыскания и конструктивные решения мостового перехода уже направлены в Главгосэкспертизу и проходят обсуждение с экспертами. Мы планируем, что в конце августа мы получим положительное заключение и продолжим работу уже с проектной документацией. К концу года рассчитываем в соответствии с проектом начать строительные работы. Сейчас ведутся подготовительные работы, еще раз говорю. В рамках подготовительных работ ведется сооружение, например, временного моста, с косы Тузла на остров Тузла. Вот я сейчас включу, у меня здесь в планшете веб-камера. И вы можете видить, что полмоста рабочие уже построили. Это прямое включение, я контролирую стройку в прямом эфире, так сказать. Ну, чтобы там никто не говорил, что стройка не идет и тому подобное. Подготовительные работы в самом разгаре.
- Вы прогнозируете, что стройка начнется уже в декабре?
- К концу года полным ходом, уже в соответствии с прошедшим экспертизу проектом.
- Есть ли понимание, когда мост будет построен, когда проект будет реализован? Есть ли уже жесткий дедлайн?
- Безусловно, президентом установлен срок открытия рабочего движения - конец 2018 года. И летом 2019 года полностью должны быть получены все документы по вводу объекта в эксплуатацию.
- В 2018 году. Это никак не приурочено к чемпионату мира по футболу? Была ли установка, что вот именно к ЧМ-2018 мост должен быть построен?
- Установка, исходя из здравого смысла, и в начале интервью вы сами сказали насколько востребован мост, максимально быстро нужно построить это мостовое сооружение. И поэтому мы укладывались в минимально возможные сроки. И подрядчик, и технологические решения в том числе были отобраны на основании сроков реализации проекта.
- Хотелось бы узнать про местных жителей. Глобальная стройка. Они привыкли к более спокойной жизни. Вероятно, кто-то задумывается о переезде. В Сочи во время масштабной стройки остро стоял вопрос переселенцев. Скажите, стоит ли подобный вопрос в истории, связанной с мостом?
- На территории Краснодарского края на сегодняшний момент у нас нет информации о том, что какое-либо хозяйство, какое-либо жилое строение подлежит сносу. Соответственно, мы вынуждены будем либо выкупать это, либо предоставлять альтернативное жилье. Поэтому на территории Краснодарского края этого нет. Стройка - это линейный объект. Вы видите, подходы 40 км. Мы старались выбрать трассировку таким образом, чтобы минимально трасса проходила по существующим населенным пунктам, минимально были затронуты объекты исторического и культурного наследия, минимально - объекты, связанные с вопросами экологии. То есть мы проектировали в створе уже прошедшего Главгосэкспертизу железнодорожного подхода. Таким образом, железная и автомобильная дороги - они идут параллельно, там сейчас жилых построек нет.
- Если проект будет реализован, то это будет самый большой мост (19 км) в России. При этом строится он будет в сложнейших условиях. И на реализацию проекта осталось два года. Это реально вообще - за два года такой мост построить?
- Ну, не два, мы начали проект в прошлом году, в 2014-м.
Кстати, тогда прогнозировали, что строительство моста начнется в конце 2014 года.
Я хочу сказать, что подготовительные работы начались в августе 2014 года. Это вопросы, связанные с разминированием, с изыскательскими работами. То есть реально строители вышли на площадку в августе 2014 года.. Поэтому мы можем говорить, что с 2014 года и идет стройка, и закончится она в декабре 2018-го. Следовательно, четыре года. Да, это очень сжатые сроки. И аналогов практически нет, по такой длине мостового сооружения за такое короткое время.
Но нами выбраны такие технологические решения, такие запараллеливания технологических и правовых в том числе вопросов. Вы знаете, совсем недавно президент подписал федеральный закон о строительстве этого мостового сооружения. Там как раз направления основные разработаны для того, чтобы минимизировать временные затраты по сооружению такого объекта.
- Долго шли поиски подрядчиков для проекта. Сейчас какая с ними ситуация? Все ли они найдены, нет ли с ними проблем?
- Руководством страны было принято решение одновременно заключить контракт на проектирование и строительство объекта. И без конкурсных процедур, в соответствии с федеральным законом (это позволяет нам сделать законодательство) был выбран и назначен подрядчик, это компания ООО "Стройгазмонтаж" - и на проектирование, и на строительство.
То есть сегодня мы говорим о том, что у нас существует один контрагент, в соответствии с госконтрактом, который отвечает за весь комплекс работ - и проектирование, и строительство. Есть и субподрядчик по проектированию, который уже выполняет и почти выполнил свои работы, направив проект в Главгосэкспертизу. Это петербургская компания, ЗАО "Институт Гипростроймост - Санкт-Петербург". Соответственно, будут и субподрядные организации, которые генподрядчиком будут привлекаться на отдельные виды работ, как это делается на больших крупных объектах.
- Скажите, а вообще, нет проблем с поиском подрядчиков? Все-таки многие опасаются санкций. Что те, кто будет участвовать в строительстве моста, автоматически могут попасть под санкции европейских стран или США.
- Говоря о санкциях, на мой взгляд, необходимо также помнить и оценивать всю экономическую ситуацию в стране в целом, в том числе в дорожной отрасли. Потому что мы говорим об оптимизации бюджета на 2015 год. Было на 25 процентов сокращение нашего бюджета. И на последующие периоды мы видим, что бюджет будет оптимизирован, и можно говорить о некотором сокращении рынка или его стагнации.
То есть те проекты, которые ранее реализовывались, подготовка к саммиту АТЭС, Универсиада в Казани, Сочи, - мы были на растущем рынке строительства. Сегодня он у нас остается практически тем же самым или идет некоторое снижение. Поэтому компании нарастили большой объем техники с лизинговыми платежами, набрали большое количество сотрудников, по четыре, по шесть тысяч человек у нас есть компании. Им нужны новые подряды.
В этих условиях, такого схлопывающегося рынка или стагнирующего, конечно, у нас было и есть очень много предложений. Потому что отечественные компании практически все хотят участвовать в проекте. Я думаю, что наиболее компетентные - они так или иначе будут вовлечены в эту работу на субподрядах, по реализации этого проекта.
Если говорить про зарубежные компании, у нас было очень большое количество переговоров, в основном с азиатскими компаниями - из Сингапура, Китая. Но были компании и из Европы: голландцы, французы, а также канадская компания. И когда мы, так же, как и вы, спрашивали: уважаемые коллеги, а вы не видите ли ограничений, в связи с санкциями, по реализации этого проекта, - они говорили о том, что нет, нам этот проект интересен и с инженерной, и с экономической точки зрения. И они не видели в этой части препятствий. Но другое дело, что когда речь заходила о сроках реализации проекта, то они сказали, что за такой срок очень тяжело будет реализовать проект, по их мнению, или с их набором компетенций, поэтому они не прошли предквалификацию, когда мы предлагали руководству страны подряды для него.
- Вы сказали, "Стройгазмонтаж" будет выступать генподрядчиком. Какие основные критерии были при выборе этого подрядчика?
- Это опыт реализации крупных инфраструктурных проектов. В том числе мультимодальных, если можно так сказать, не просто это должна быть дорога или мост, а сопряжение нескольких видов транспорта. Это набор техники, высокопрофессиональных кадров. Это финансовые гарантии, которые подтвердила компания. Потому что там была предложена правительством очень жесткая схема финансовых гарантий при реализации проекта: если проект не будет реализован, то генподрядчик понесет перед Российской Федерацией определенные финансовые затраты в части гарантии сроков.
- То есть штрафы?
- Это штрафы, да, это выражено совершенно в конкретных финансовых параметрах. Поэтому было достаточно много критериев, по которым данная компания была отобрана.
- Скажите, Роман Владимирович, а вот вы сами не опасаетесь санкций? Все-таки работа в Крыму. Или даже не думали об этом?
- Нет, безусловно, я думал. Во-первых, находясь на государственной службе, честно говоря, и до прихода на госслужбу, не имел за рубежом ни активов финансовых, ни счетов, ни недвижимости. Поэтому в этой части уж абсолютно точно у меня нет никаких опасений. Так же, как все наши коллеги, работающие в Минтрансе, выполняем свою работу, которую должны выполнить, и не оглядываемся на какие-то санкции. Потому что мост останется как минимум на сто лет, то, что мы закладываем в проект, а санкции рано или поздно закончатся.
- По ситуации с мусором в районе стройки. У нас выезжала на место репортер, как раз смотрела, как идет подготовка к строительству моста. И обратила внимание на жалобы местных жителей Тамани о том, что, по их словам, идет несанкционированная свалка строительного мусора. Мусор поджигается. Для местных жителей это проблема. Скажите, в курсе ли вы этой ситуации и планируете ли ее как-то разрешать? Или, точнее, как планируете разрешать?
- Я в курсе ситуации. То, что на полуострове сейчас ведется очень активное строительство, и не только объектов транспортной инфраструктуры. Там работают и энергетики, и железнодорожники, и порт Тамань строится. То есть можно говорить об активизации строительных процессов на полуострове в целом.И местные жители, в том числе видя такую активность, они также улучшают свои хозяйства, предлагая их в аренду. Там мини-гостиницы появляются, кафе и рестораны. То есть активизировалась жизнь в целом на Таманском полуострове.
Но в отличие от Сочи, Таманский полуостров намного больше, и там не будет сконцентрировано какого-то одного объекта. Речь идет о линейном объекте.
Если говорить про мусор, то те объекты, которые возводятся для строительства моста, это строительный городок, это цементные заводы, заводы по производству бетона, они совершенно четко огорожены, и мы в качестве заказчика уже контролируем и наблюдаем, кто, куда, в каком объеме вывозит мусор.
И многие могут спекулировать сейчас на этой теме, что вот, появляется мусор, и значит, это мостовики или энергетики.
Здесь надо в каждом конкретном случае разбираться. Потому что по координации деятельности всех строителей Минстрой отвечает и координирует их. В том числе уже заранее были определены места складирования мусора, были определены полигоны размещения отходов. На сегодняшний момент они не все окончательно согласованы и введены в эксплуатацию, ну, еще и основная стройка не началась.
Мы с вами говорим, что это будет ближе к зиме. И здесь мы с Краснодарским краем, с администрацией Краснодарского края продолжаем эту работу в тесном контакте. Общаясь с местными жителями, я лично не слышал таких замечаний. Но были замечания о том, что местные жители обеспокоены, что техника строительная, инертные материалы, которые будут перевозиться автомобильным транспортом, пойдут по существующей дорожной сети полуострова, а там станицы - они пополам разделены дорогами.
Мы понимаем эту озабоченность, поэтому планируется сооружение, и железнодорожниками, и нами, временных технологических дорог, по которым пойдет основной грузопоток, в том числе и металлоконструкций, инертные материалы, другие материалы, чтобы не докучать местным жителям и не создавать трудности. Это уже в большей степени на следующий сезон, основная стройка пойдет летом. Поэтому мы вот такие вопросы слышим. Слышим вопросы трудоустройства. Потому что все понимают, что удобно нанимать местный персонал. В этой части также мы с администрацией Краснодарского края, со службой занятости организовали работу. И я, пользуясь случаем, рекомендую всем тем, кто хотел бы принять участие в реализации проекта, обратиться в местную службу занятости. Там имеется полный спектр всех специальностей, которые требуются на объекте. И коллеги помогут выйти на работодателя.
- То есть у местных жителей есть возможность трудоустроиться? Потому что когда наш репортер ездил в Тамань, то как раз одна из жалоб жителей была о том, что местных не берут на работу.
- Дело в том, что они видят офис открывшейся подрядной организации. Приходят на пункт бюро пропусков и говорят: возьмите меня на работу. Конечно, там работают коллеги, которые некомпетентны в вопросах приема на работу. Есть специальные люди, которые за это отвечают. И первое время наши коллеги даже вывешивали объявление о том, что здесь прием на работу не осуществляется. Видя это, полгода назад, весной, мы организовали работу со службой занятости. Мы разместили соответствующую справочную информацию, где говорилось о том, куда можно обратиться, чтобы в этой части была ясность.
- Вокруг обсуждения строительства керченского моста поднимался вопрос о необходимости согласования проекта с Киевом, как того требуют международные конвенции. Скажите, этот юридический нюанс как-то утрясли, не будет ли потом претензий у Киева уже после окончания строительства моста?
- Речь идет о том, что Азовское море является внутренним морем, которое используют и Российская Федерация, и Украина. Наше мостовое сооружение ни в коей мере не препятствует прохождению, и не предполагается препятствие прохождению иностранных судов, в том числе Украины. Но я хочу сказать, что этот вопрос относится к компетенции Министерства иностранных дел. И я знаю, что коллеги в этой части нам согласовали все документы. И мы понимаем, что в этой части правовых вопросов на сегодняшний день не существует. То есть нам задали параметры мостового сооружения. И в соответствии с этими параметрами мы ведем проектирование и строительство.
- По стоимости моста. Назывались разные суммы. Какова итоговая цифра на сегодняшний день? Уже ясно, во сколько бюджету обойдется этот проект?
- Стоимость моста будет определена после прохождения главгосэкспертизы: заключения, проверка достоверности сметной стоимости, также будет проведен ценовой и технологический аудит. Сейчас эта работа ведется. И мы ожидаем, по окончании этих трех процедур, экспертами будет окончательно утверждена стоимость проекта. На сегодняшний день стоимость проекта, который был направлен на экспертизу, соответствует установленной постановлением правительства. То есть это не выше 238 млрд рублей.
- То есть она увеличиваться не будет?
- Не будет. Если не появится каких-то дополнительных инженерных решений, которые потребуют эксперты, то стоимость должна остаться на прежнем уровне. Мы на этом рассчитываем. Даже на снижение стоимости.
- Роман Владимирович, когда вы только пришли в Росавтодор, среди ваших коллег, которые работали в ведомстве, было недовольство по поводу того, что пришел человек не из отрасли. Вы уже несколько лет возглавляете Росавтодор, удалось ли вам изменить отношение коллег? И действительно ли человеку не из отрасли сложно возглавлять подобную организацию?
- Человек не из отрасли - это и правда, и неправда. Еще до прихода на государственную службу я занимался общестроительными вопросами, я занимал руководящий пост в строительной компании. А также я был представителем компании "Терокс" в Санкт-Петербурге, а это один из крупнейших производителей дорожно-строительной техники. Я продавал и катки, и дробильно-сортировочные комплексы, погрузчики, то есть весь комплекс продукции. Продавая технику, я обязан был погружаться в технологию и в итоге знал весь срез рынка. Но это было довольно давно, до 2005 года. Потом мне поступило приглашение из Смольного курировать строительство автомобильных заводов в должности заместителя председателя Комитета по инвестициям и стратегическим проектам. Заводы Toytota, Nissan, Honda, комплектующие Magna - это все сделали мы, наша команда. Там же мы строили и дороги. Потом поступило приглашение Максиму Юрьевичу Соколову - его перевели в аппарат правительства, он возглавил департамент. А меня пригласили в качестве его заместителя курировать олимпийскую стройку от аппарата правительства. В их числе были объекты транспортной инфраструктуры. Все те десять объектов Росавтодора, о которых я говорил, я курировал уже не со стороны заказчика, а со стороны контролирующих органов, от правительства. Поэтому знание технологий, знание бизнес-процессов позволило мне достаточно быстро влиться в отрасль. И представители профессионального сообщества, по крайней мере в разговоре со мной, подтверждают это.
Мы достигли многих успехов, о которых можно смело говорить.
- Роман Владимирович, перед тем как пойти работать в отрасль, вы, безусловно, были знакомы с мнением о том, что коррупция - одна из самых больших проблем в российском дорожном строительстве. Принято считать, что откаты заложены практически в каждый километр строительства дороги. Вотвы пришли в эту отрасль, вы с этим столкнулись уже изнутри. Скажите, действительно ли у нас масштабы коррупции таковы, что чуть ли не в половину стоимости дороги заложена коррупционная составляющая?
- На первом этапе я пришел примерно с таким же стереотипом. Я начал разбираться во всех процессах, начиная от проектирования до ввода объекта в эксплуатацию. И хочу сказать, что это стереотип. Сегодня мы объясняем и проверяющим органам, и потребителям, как проходит вся эта цепочка, от принятия решения о строительстве объекта до ввода его в эксплуатацию. Для нас в приоритете стоит задача сделать образ Федерального дорожного агентства и отрасли в целом открытым. Для этого мы привлекаем, к примеру, общественные организации, а также используем все инструменты, которые возможны. Например, примерно до 2010-2012 года норма прибыли, рентабельность, которую закладывали подрядные организации, доходила до 30 процентов. Это обусловлено многими процессами. Так, в принципе, работала наша экономика переходного периода. Вы все понимаете, что в 90-е - 2000-е годы закладывалась большая норма прибыли. Сегодня подрядная организация считается устойчивой, если уровень рентабельности ее работы доходит до 6-7 процентов годовых. Прозрачность формирования цены не позволяет компаниям закладывать большую норму рентабельности. И те виды контроля, которые заложены законодательством, которые организованы у нас сейчас, не позволяют говорить о повсеместном нарушении закона и выставлять дорожника в образе жулика. Поэтому мы постоянно проводим работу по предоставлению всей информации.
Теперь об уровнях контроля. К примеру, спроектирован объект. Его проект направляется на Главгосэкспертизу, где проводится проверка сметной стоимости. Там эксперты говорят, какова должна быть его цена. Далее на открытых аукционах, электронных торгах, мы согласно федеральному закону №44 выбираем подрядчика. Подрядчик отбирается на основании его компетенции. Но в первую очередь важно формирование цены. То есть мы обязаны заключить контракт с тем, у кого в предложении содержится меньшая стоимость. Это уже оптимизация расходов. Дальше, при реализации проекта непосредственно на площадке, также работает несколько уровней контроля. У нас, как у заказчика, есть внутренний стройконтроль подрядчика. Контролирующие органы, в виде Ростехнадзора и так далее, обеспечивают контроль на стадии реализации проекта. Дальше идет процедура ввода объекта в эксплуатацию, где также осуществляется проверка соответствия объекта проекту. А потом уже приходят проверяющие органы. Нас ежегодно проверяет и Счетная палата, и Росфиннадзор, есть также органы внутреннего контроля. Любые сигналы мы приветствуем и реагируем на них. Также по всей стране работают подведомственные нам организации, например, "Росдортехнология". Мы направляем туда своих специалистов, чтобы проверять информацию о нарушениях. Сейчас нарушения практически сведены к минимуму. Я считаю, это заслуга в том числе и самой команды. Потому что мы и сами перевоспитались, и перевоспитываем подрядчиков, что тоже немаловажно. На федеральных трассах у нас работают высокопрофессиональные подрядчики.
- Когда говорят у нас о коррупции в дорожной отрасли, часто смотрят все-таки на состояние дорог. Мол, дороги у нас в таком ужасном состоянии, и посмотрите, как в Европе. Скажите, почему у нас не удается пока сделать дороги как в Европе? Чтобы у нас можно было ехать не только по федеральным трассам, но и по региональным, к которым больше всего претензий.
- Во-первых, я хочу сказать, что с прошлого года мы вышли, впервые в истории современной России, на стопроцентное финансирование дорожной отрасли от норматива. Это о чем говорит? Что мы вкладывали в содержание существующей сети меньше денег, чем требовалось. И это приводило к постоянному недофинансированию и разрушению уже построенных дорог.И, по нашим планам, мы только к концу 2018 года существующую сеть приведем к нормативу. На начало года чуть больше половины федеральных дорог (53%) соответствовало нормативу. Потому что длительное время наблюдалось недофинансирование. В 2015 году Федеральное дорожное агентство сохранит высокие объемы ремонта на подведомственных трассах - по итогам сезона будет обновлено почти 9000 км покрытия. В результате
общая протяженность федеральных дорог в нормативном состоянии увеличится в 2015 году до 62%, а в 2016 году - до 71%. В 2018 году все трассы федерального значения будут в нормативном состоянии.
Что такое норматив? Все дороги поделены на категории. От пятой до первой категории. И каждой категории соответствует определенное нормативное состояние. Нанесение разметки, ровность, периодичность ремонта, освещение, барьерные ограждения и так далее. Поэтому когда мы говорим о несоответствии, вот там хорошие дороги, а у нас плохие, мы говорим о том, что у нас вообще было недофинансирование. Но те дороги, над которыми мы работаем, сразу можно отличить. Для примера, в той же Германии есть осевое барьерное ограждение, а внутри не выстригаются кусты и растительность. И вы можете увидеть лапы кустов, вылезающие на проезжую часть. На таких трассах, как Мюнхен - Зальцбург, например. Во Франции - на обочинах валяются бутылки и мусор. У нас же на тех трассах, которые сейчас приведены в соответствие с нормативами по содержанию, на федеральных трассах, вы видите, что там стало намного чище. Покос травы по обочинам, нанесение разметки термопластиком, который у нас прекрасно держится по году и больше. Мы общались с коллегами, с немцами, швейцарцами, где, кстати, дороги не соответствуют нормативам на 100 процентов. Когда они слышат о наших объемах и видах работ, которые мы выполняем, они удивляются, что нам удалось так продвинуться за последнее время. И те технологии, которые мы применяем сегодня... Нет ничего в мире, чего мы не используем на федеральных трассах. Другая история - региональные дороги. Тут все упирается в объем финансирования. Мы общаемся с нашими коллегами по этому вопросу. Так, есть ассоциация "РАДОР", которая объединяет региональные дорожные организации. Они говорят о том, что от требуемого объема финансирования за прошлый год они получили чуть больше 13%. Видите, какое различие между федеральными и региональными дорогами. Поэтому вот в этой части нам есть куда двигаться. Это, конечно, в первую очередь финансирование.
Артур:
- Из года в год езжу по трассе М2 "Крым". И каждый год движение в районе Московской области - это настоящий кошмар. Все парализовано пробками, потому что кругом идет ремонт. Но такого ремонта, как в этом году, я не припомню. Даже ночью приходится стоять в пробках. Скажите, что сейчас происходит с этой трассой? Почему каждый год заново начинается ремонт? Правильно ли я понимаю, что такая история на трассе М2 будет вечно?
- Необходимо уточнить пикетаж, если говорить профессионально, на каких километрах ведется ремонт. Сегодня используем в своей работе линейное проектирование, линейное выполнение работ. То есть не кусочками, пунктиром, а мы вот начали - и идем ремонтировать или реконструировать трассу линейно. Для того чтобы у пользователей не было ощущения, что постоянно в одном и том же месте ведутся работы. Такие вопросы нам часто задают: почему столько ремонтных работ? Да потому, что предыдущие годы ничего не делалось. Ну, или делалось там, где совсем уж было плохо. Мы к 2018 году закончим все эти работы, и я надеюсь, что пользователи это оценят. Например, вот основная история - это головные участки на выезде из Москвы, где наибольшая интенсивность движения и используется наибольшее число полос. И, конечно, маятниковое движение, на выходные в область, а к окончанию выходных обратно. Недовольства здесь есть. Но я, пользуясь случаем, прошу прощения за эти временные неудобства, и мы постараемся максимально быстро закончить все работы. И еще одна наша проблема - это неудобство для пользователей. Есть работы, которые мы могли бы выполнить за полгода. Но, к сожалению, мы зависим от решений по объему финансирования, которое мы вынуждены растягивать на три, иногда четыре года. Это невыгодно и нам, и государству, и подрядчику. Потому что он вынужден мобилизовать компанию, и три-четыре года держать ее на одном объекте. Но мы вынуждены тонким слоем "размазывать" по всей стране объем финансирования, а не концентрироваться на одной дороге. Поэтому, к сожалению, складывается такая ситуация.
- А почему так часто приходится делать ремонт? Это качество наших дорог, климат, с чем это связано?
- Федеральные трассы, в зависимости от категории и интенсивности, имеют определенный межремонтный срок. Сегодня межремонтный срок - это пять-восемь лет. Если мы не говорим о верхних слоях износа. То есть трассы с высокой интенсивностью, которые, к примеру, есть в Москве или Московской области. Вот яркий пример в Москве - Кутузовский проспект. Это не наша дорога, московских коллег. Это дорога практически с самой высокой интенсивностью движения в Европе. Сколько автомобилей в сутки проходит по этой трассе! Никакое инновационное покрытие не выдержит такую интенсивность. Поэтому, так же, как и московские коллеги, мы вынуждены на дорогах с высокой интенсивностью (это трасса М10 Москва - Санкт-Петербург, трасса М8 "Холмогоры", трасса М5 "Урал") менять верхний слой, не заходя в конструктив дороги. Это 3-5 см. А вот конструктив дороги у нас стоит 5-8 лет. И сегодня по поручению президента, правительства мы уже подготовили предложения и изменения в свои нормативные документы, нормативный межремонтный срок, который может достигать 12 лет. То есть мы не будем уже глубоко залезать в конструктив дороги.
Осипов Александр:
- Почему вообще никогда не ремонтируются дороги регионального значения? Например, в Карелии - дорога Петрозаводск - Суоярви (А133) в ужасном состоянии, огромные ямы, разломы. Ремонта нет и не предвидится, местные жители закладывают ямы бытовым мусором. Тем более обидно, когда председатель правительства Медведев, проезжая - сам, за рулем - по сделанному специально для него отрезку из аэропорта Бесовец до Петрозаводска, сказал, что "в Карелии хорошие дороги"! Почему так?!
- Это все вопросы недофинансирования, о которых я говорил выше.
13% в среднем регионы получают на финансирование дорожных работ вместо 100 необходимых процентов.
Если говорить про Карелию, то стыдно. На границе Ленинградской области и Республики Карелия мы в этом году ликвидируем грунтовый разрыв федеральной трассы Сортавала. Там грунтовка федеральная была. Это была земля, с выбоинами, дождь, лужи и все такое.Вот только в этом году мы заканчиваем трехлетнюю реконструкцию этой трассы, и там будет асфальтированная дорога, соединяющая два субъекта Российской Федерации - Санкт-Петербург и Петрозаводск. Это к вопросу о недофинансировании в предыдущие годы.
- Когда вы говорите о недофинансировании, я вспоминаю историю с Волгоградской областью, где несколько лет назад на реконструкцию дорог по целевой программе выделили больше миллиарда рублей, а чиновники средства потратили на другие, не связанные с дорожным строительством цели. Например, часть денег пошла на образование самих чиновников.
- Я поясню. Речь идет о дорожных фондах. Три года назад мы вернулись к их формированию. И это позволило нам сейчас говорить о более или менее достаточном финансировании, по крайней мере, когда речь идет о федеральных трассах. Региональные дорожные фонды наполняются не в полной мере. Идет недобор по акцизам, за счет которых он формируется. И, к сожалению, больше половины глав субъектов Российской Федерации используют региональные дорожные фонды для решения других, не менее важных социальных задач, которые укладываются в майские указы президента. То есть повышение зарплат бюджетникам, детские сады и так далее. Мы с Министерством финансов, Министерством транспорта очень внимательно за этим следим. И если в таком случае глава субъекта обращается к нам по привлечению дополнительного финансирования из федерального бюджета, мы ему говорим: уважаемый коллега, тебе поступило три миллиарда твоего дорожного фонда. Полтора ты отдал в другое место, условно, на поликлиники. Почему сейчас ты просишь из федерального бюджета деньги на свой бюджет, дорожный, когда ты его не так используешь? И есть обратные случаи. Такие регионы, как Москва, Санкт-Петербург, Московская область, у которых и бюджет, с одной стороны, позволяет, а с другой стороны, они устанавливают для себя приоритеты. Если говорить, кстати, про Волгоградскую область, нынешний губернатор в первый же день, как его назначили, связался со мной, и мы выстроили приоритеты и обозначили план совместных действий. И сегодня он наполняет дополнительно региональный дорожный фонд уже из других источников финансирования. Поэтому здесь, по региональным дорогам, в большей степени зависит от местной власти. Республика Татарстан... Да я много могу приводить примеров регионов, где строительство дорог стоит в приоритете.
Лейтенант:
- По данным ГИБДД, почти 25% ДТП в России происходят из-за неудовлетворительного состояния дорожного полотна. То есть это каждая четвертая авария. При этом почти всегда виновным в ДТП все равно признается водитель. И за редким исключением ответственность разделяют дорожники. Так устроено российского законодательство. Роман, кажется ли вам справедливым, что ДТП происходит из-за разбитой дороги, а ответственность все равно несет водитель?
- Несправедливо. Позиция номер раз. Позиция номер два - 25% - это в среднем по стране. На сети автомобильных дорог федерального значения в 2014 году произошло 2503 ДТП с сопутствующими дорожными условиями, где только 5,3% отмечены из-за неудовлетворительного состояния дорожного полотна. И позиция номер три - мы, и наши коллеги, в первую очередь региональные, мы несем ответственность при совершении таких ДТП. Вплоть до и административной, и уголовной.
Впервые за последние 15 лет на федеральных трассах в прошлом году снизилось число ДТП и снизилось число погибших. Подчеркиваю, федеральных трассах.
- То есть вы это о чем, что дороги стали лучше?
- Дороги стали лучше. Но при этом повысилась степень тяжести последствий ДТП. Повысилась скорость движения. Чем выше скорость, тем больше повреждения и ранения людей. Поэтому для нас так же один из приоритетов - это повышение безопасности дорожного движения. И жители Московской области, других регионов, наверное, заметили, что нам удалось два года назад уговорить ГИБДД поставить эксперимент по сооружению тросового осевого барьерного ограждения. К примеру, это было сделано на Дмитровском шоссе. Так, если дорога не позволяет без реконструкции установить осевое барьерное ограждение, бетонное, либо металлическое, которое раньше мы обязаны были сделать, мы предложили использовать дешевый способ - трос. В таком случае можно обойтись без дорогостоящей реконструкции дороги. ГИБДД вначале отказывалась от этого эксперимента. Они говорили, что трос не выдержит выезд на встречную полосу и не удержит автомобиль, будут другие повреждения. Но два года назад мы поставили эксперимент, увидели, что на участке на Дмитровском шоссе смертность упала практически до нуля, как и количество тяжких ДТП. Сейчас мы активно используем тросовое ограждение, тем самым снижая тяжесть последствий дорожно-транспортных происшествий. И сейчас видим, что регионы тоже подхватили эту идею. Вот "дорогой смерти" у нас называлась трасса Москва - Нижний Новгород, Владимирская область. Дороги узкие, средств на реконструкцию у нас не было. Не было средств на сооружение многоуровневых развязок. Поэтому мы привлекли специалистов, тех, кто знает, как это делается в Европе. И сейчас там можно проехать - сегодня это одна из наших гордостей. Мы сделали так называемые грушевидные развязки и обошлись без миллиардных затрат. Это нанесение разметки, освещение за счет ветра и солнца, в тех участках, где пешеходные переходы находятся не в населенных пунктах. Опять-таки тросовое барьерное ограждение. Сегодня это дорога, на которой у нас почти в два раза уменьшилось количество ДТП. И мы планируем эту работу продолжать и вести на других трассах.
Комил Жаббаров:
- Роман Владимирович! Сейчас реализуется проект 12-тонников. Для дорог это благо, так как принесет в дорожную отрасль еще около 60 млрд рублей. А вот транспортники в прямом смысле плачут. Не только из-за проекта 12-тонников, но и других ограничений, которые вводятся для тяжеловесных автомобилей. Стоимость доставки грузов на авто возрастает в несколько раз. Это отразится на стоимости и доставляемых товаров. С другой стороны, говорят, что все эти законы и нормативные акты - это результат активного лоббирования интересов железнодорожных компаний. Ведь после приватизации большинства грузовых компаний тарифы на перевозку грузов по железной дороге резко возросли. В результате возить товары на авто стало дешевле. Теперь, потеряв часть рынка, железнодорожные компании хотят вернуть часть клиентов, добиваясь оплаты для проезда по дорогам. И транспортники сейчас бьют тревогу, что при таком положении дел очень много компаний в скором времени просто обанкротятся. Хотелось бы услышать ваше мнение по этому поводу.
- Проект родился не вчера, ему больше десяти лет. И он активно обсуждался и реализовывался в соответствии с этапами. Мы сейчас просто уже выходим на финишную прямую, когда должна быть введена в строй эта система. Если говорить про железнодорожные компании, РЖД, я был бы счастлив, если бы они оказывали нам поддержку, нам было бы проще реализовать этот проект раньше. Но, к сожалению, такой активной поддержки мы не видим. Главная задача введения системы - далеко не в том, чтобы переориентировать грузы. Хотя, ориентируясь на европейский, мировой опыт, если большие грузоперевозки проходят на расстояние больше 500 километров, то максимально там используется железнодорожный, или транспорт "река-море", водный транспорт. Это одна из задач, но она, поверьте, стоит на уровне десятом. В первую очередь мы беспокоимся за водителей легкового автотранспорта. Потому что тот вред или ту нагрузку, которую обеспечивает грузовой автомобиль разрешенной массы свыше 12 тонн, равен 40 тысячам, я не оговорился, проездов одной легковой автомашины. Поэтому в первую очередь я сам, как водитель легковой автомашины, беспокоюсь о том, чтобы принцип был "платит тот, кто использует". И почему я должен нести нагрузку в виде транспортного налога, и деньги из дорожного фонда, на частый ремонт, когда идет фура. Это первое. Второе. Мы посмотрели мировой опыт. В европейских странах, в большинстве, такие системы введены. Даже в Республике Беларусь, наш ближайший сосед, аналогичная система действует и работает. Мы, безусловно, детально изучали возможные последствия на экономику в целом. Вот смотрите. Стоимость перевозки еврофуры в среднем составляет 30 рублей за километр. С тарифом 3,73, который сегодня у нас утвержден, стоимость будет составлять 33 рубля 73 копейки.
Увеличение в процентном соотношении стоимости перевозок составит примерно 10%.
А в структуре себестоимости продовольственных товаров перевозка занимает от 4 до 10%. То есть на стоимость тариф повлияет в доле примерно одного процента. Это расчеты, которые проводились нашими коллегами. И можно там совершенно уж конкретный пример взять. Вот, например, 20-тонная фура везет молоко за 100 километров. Сегодня стоимость доставки 20 тысяч пакетов молока за 100 километров, 20 тонн, обойдется в три тысячи рублей. После введения дополнительного сбора, 3,73 за один километр, стоимость увеличится и составит 3373 рубля. То есть стоимость одного пакета молока увеличится на один рубль 70 копеек. Если мы посмотрим в среднем в зависимости от производителя, пакет литровый молока стоит около ста рублей, от 70 до 120. Увеличится на рубль 70. Мы с вами это заметим? Не думаю. А то, что появятся дополнительные средства в федеральный бюджет, по нашим подсчетам, около 40 млрд рублей, то мы с вами увидим. Тем более, мы планируем эти средства не просто, опять-таки, тонким слоем размазать по стране. А мы предложили руководству страны эти средства направить для поддержки региональных проектов государственно-частного партнерства. Опять-таки, в регионы. Мы видим, что региональные дороги здорово просели, по сравнению с федеральными трассами. Необходимо раскрутить механизм государственно-частного партнерства в регионах, и можно будет реализовывать такие проекты, как, например, обходы крупных городов, строительство мостовых сооружений с привлечением частных инвестиций, которых будет, по нашим подсчетам, не меньше, чем совокупный уровень федеральной и региональной поддержки. А это значит, что примерно еще две трети добавится средств. То есть фактически на сто миллиардов рублей мы увеличим вложения в дорожную инфраструктуру. Поэтому мультипликативный эффект от введения этой системы, по нашему мнению, по мнению правительства, будет выше, чем тот негативный эффект, о котором вы говорите.
И так же мы общаемся с разного рода перевозчиками, а их я бы разделил на три группы. Это крупные компании, у которых большой парк, где автомобили оформлены на юридические лица. Также есть крупные компании, которые в целях оптимизации расходов и своей деятельности оформляют автомобили на физических лиц. И есть, так скажем, "серые" или "черные" перевозчики, которые никак не оформлены, единичны. Вот со всеми этими целевыми группами, в первую очередь с первой и второй, мы очень активно общаемся, с ассоциациями. Мы им объясняем, как будет работать эта система. И будем продолжать эту работу, для того чтобы не было негатива после ее введения. И в большинстве случаев нас слышат и понимают. Поэтому мы готовы будем ответить на все дополнительные вопросы. И планируем с осени даже для себя отдельную такую информационную программу сделать по оповещению потенциальных наших клиентов, пользователей, по информационной поддержке работы этой системы.
- Роман Владимирович, в конце мы всегда просим пожелать что-то нашим читателям. Что бы вы им пожелали?
- Я традиционно желаю хорошей дороги.
- Спасибо.
- Спасибо.
Фото: businesspatriot.ru
Газета.ру
