За 2022 год доля юаня в расчетах за экспорт выросла с 0,5 до 16%, а доля рубля — с 12 до 34%, следует из «Обзора рисков финансовых рынков» Банка России. Еще 2% приходится на прочие валюты дружественных стран, указано в документе. Таким образом, российская и китайская валюты заняли половину во внешнеторговых расчетах России.
«На фоне масштабных санкционных ограничений со стороны недружественных стран с марта 2022 года происходила широкая структурная трансформация российской экономики, в том числе в части расчетов внешнеэкономической деятельности», — говорится в отчете.
Результатом трансформации стало существенное сокращение доли валюты недружественных стран (доллары и евро) в расчетах за экспорт — с 87 (начало 2022 года) до 48%. То есть на рубль и дружественные валюты совокупно пришлось 52%, следует из отчета. Постепенный отказ от расчетов в евро в экспорте привел к тому, что чистый экспорт в евро (разница между экспортом и импортом) стал отрицательным, констатируют в ЦБ.
Изменилась и валютная структура платежей по импорту: доля валют недружественных стран здесь сократилась с 65 (январь 2022-го) до 46% (декабрь). «Уменьшение доли токсичных валют в основном происходило за счет роста доли в расчетах юаней: за год она выросла с 4 до 23%. При этом доля рубля в расчетах за импорт незначительно сократилась — с 29 до 27%, доля валют иных дружественных стран на начало 2023 года составила 4%», — приводит данные регулятор.
Доля рубля в экспортных расчетах активно начала расти в мае 2022 года — тогда она достигла 27,5%, на доллар и евро в этот же период приходилось 35,7 и 32,9% соответственно, следует из статистики, приведенной в обзоре. Доля расчетов в китайском юане резко выросла уже в марте — с 0,3–0,4 до 1,5%.
Одновременно доля юаня росла и на биржевом рынке. По итогам февраля 2023 года доля юаня (пары юань/рубль и доллар/юань) выросла с 33 (январь 2023-го) до 37%, следует из обзора. Доля токсичных валют продолжила сокращаться преимущественно за счет пары доллар/рубль, доля которой снизилась с 40 (январь 2023 года) до 36%, «что стало минимальным значением за последние год», указано в документе.
В августе Россия стала третьей страной в мире по объему офшорных платежей в юанях (проходящих за пределами Китая), указывала в своем отчете Международная банковская система передачи информации и совершения платежей (SWIFT). На долю России в общем объеме платежей в юанях за пределами Китая в августе приходилось 4,3%. При этом до апреля 2022 года России вообще не было в рейтинге стран с наибольшей долей расчетов офшорным юанем.
К концу 2022 года доля России в платежах юанем за пределами Китая снизилась. По итогам декабря она занимала только шестую строчку, ее доля составляла 1,89%. Но в январе 2023 года доля России в расчетах офшорным юанем снова стала расти и достигла 2,57%, что соответствует пятой строчке рейтинга, который составляет SWIFT. Эта статистика не учитывает платежи, которые проходят не через SWIFT, от которой отключены многие крупнейшие российские банки.
Доля рубля и дружественных валют на уровне 52% в экспортных расчетах — не предел, считает управляющий директор «Газпром Private Banking» Егор Сусин. «Эта цифра — отражение текущей ситуации, тех рисков и издержек, которые сейчас есть в валютах недружественных стран», — считает он.
Аналитик Виктор Тунев полагает, что для рубля потенциал роста в расчетах по экспорту ограничен: «Его всплеск с мая прошлого года обязан переходу на рубли в расчетах за газ. Но цены и объемы экспорта газа в Европу упали, соответственно, меньше будет и их доля в расчетах». Но рост других валют может продолжиться, вся торговля с Китаем может перейти на юань, допускает Тунев.
Эксперт по фондовому рынку «БКС Мир инвестиций» Валерий Емельянов считает, что доля 52% слишком большая. «Учитывая, что Китай и СНГ занимают лишь около трети всего товарооборота. Есть подозрение, что показатели по экспорту не совсем отражают реальный объем сделок. Это могут быть мультивалютные расчеты с предварительной конвертацией долларов и евро в рубли», — рассуждает эксперт. По его словам, на этот факт указывает и более слабое изменение валютной структуры импорта. «То есть реальные продавцы за рубежом не всегда хотят или могут переключаться на юани и рубли. Им нужны доллары или евро», — заключает он.
На сложность трансформации расчетов по импорту указывает и Сусин: «В ситуации с импортом все зависит от того, какие валюты готовы принимать компании, которые экспортируют в Россию». Но и здесь, по его мнению, может быть движение в сторону роста доли «дружественных» валют. Рубль же менее интересен тем, кто экспортирует в Россию, добавляет Тунев: «Для роста доли рубля должно быть меньше рисков ограничений на потоки капитала либо начало торговли российской валютой на иностранных площадках».
Разная скорость трансформации расчетов по экспорту и импорту создает определенные дисбалансы на рынке, признают эксперты. «Дисбалансы были в прошлом году и остаются сейчас, это следствие того, что ситуация меняется достаточно быстро. Если мы принимаем расчеты в каких-то валютах, то мы должны осуществлять финансирование в этих валютах, кредитование, это не быстрый процесс», — говорит Сусин.
Емельянов считает, что разница в скорости трансформации может говорить об искусственно создаваемом спросе в пользу рубля. «То есть при прочих равных при свободном товарообмене и в отсутствие ограничений российская валюта стоила бы дешевле. Но поскольку ничто не предвещает отмену таких ограничений и смену политики России, то можно сказать, что это просто новый баланс и перекос на валютном рынке стал частью общего фона», — заключает он.
