РБК Петербург спрашивает бизнесменов города о первых решениях, которые они принимают в связи с форс-мажорной ситуацией, и о том, в чем в принципе могут заключаться сейчас антикризисные меры компаний.
Предприниматель с тридцатилетним стажем, генеральный директор фармацевтической компании Solopharm Олег Жеребцов рассказал о работе с иностранными контрагентами и мобилизации финансовых ресурсов.
Олег Жеребцов, основатель и генеральный директор фармкомпании Solopharm:
«Первые решения, которые принимает большинство компаний, связаны с принципиальной возможностью вести хозяйственную деятельность со странами Европы и с западным миром — продолжать поставки, обеспечивать снабжение материалами и работу транспорта. В эпицентре внимания сегодня — конвертация рублей в евро, закупка комплектующих, расходных элементов и оборудования впрок, насколько это возможно, и мобилизация всех видов ресурсов — в первую очередь, финансовых.
Наша компания постарается сделать дополнительные запасы — фильтров, клапанов, сырья и так далее; того, что необходимо для разработки препаратов и их производства. Наш бизнес зависит от импорта примерно на 15-20%. Другое дело, что быстро обеспечить большие дополнительные заказы и развернуть фуры — это непростая история. Главное, чтобы наши европейские партнеры сохраняли готовность сотрудничать. Поэтому мы крайне внимательно следим за движением грузовиков через границу, за текущими отгрузками в наш адрес.
Для большинства российских фирм, работающих на открытом рынке, сохранение контрактных отношений с европейскими контрагентами — сейчас ключевой вопрос. Современные цепочки производства и логистические цепочки очень сложно устроены — в создании практически любой добавленной стоимости участвуют компании из 5-8 стран. Международная кооперация — это мириады связей, паутины взаимоотношений; даже частичное их разрушение может очень сильно навредить. Наша страна интегрирована в международный бизнес гораздо глубже, чем многие себе представляют.
Думаю, большинство бизнесменов сейчас пытаются разобраться, насколько высоки риски запрещения расчетов в евро и долларах, и будут ли российские банки в принципе способны оплачивать счета зарубежным контрагентам.
Что касается санкционных ограничений на поставки технологий и оборудования, то картина не будет черно-белой — кто-то откажется от поставок, кто-то нет. Мы как фармкомпания находимся в дружелюбном индустриальном пространстве. Производство медицинских препаратов — это отрасль, которая обеспечивает гуманитарные потребности, и мне пока кажется, что нас запреты коснутся в наименьшей степени. Но поскольку в цепочки создания стоимости, как я отметил, включены сотни фирм на очень разных рынках, то я не могу исключить эксцесса исполнителей — особенно, со стороны тех поставщиков, которые выпускают механические или технологические решения для нескольких индустрий. Например, полупроводниковые контроллеры, электронику производят и для машиностроения, и для фармы, и поставки могут прерваться разом для всех.
Используя европейские компоненты, мы, как минимум в связи с ростом евро, теряем в себестоимости примерно 10-15%, но это пока. Мы не знаем амплитуды изменений; рост себестоимости может носить скачкообразный характер и достигать 20-30%.
Поскольку финансовые потери уже неизбежны, то сегодня финансовый анализ — первоочередная задача любого управленца. Нужно крайне внимательно оценить возможности компании выполнять все ее обязательства и очень аккуратно планировать денежные потоки на ближайшую перспективу. Большинство компаний будет анализировать возможности по сокращению издержек — некоторые задумаются в том числе о сокращении персонала.
Мы в компании на днях обсудили перспективу развития в новых условиях и решили не сокращать инвестиционную программу. Я сторонник того, что в России нужно строить по тысяче заводов каждый год, потому что стране сильно не хватает современной индустриализации, и сейчас эти новые заводы по-прежнему нужны. Но это наше персональное решение; не факт, что другие бизнесы подойдут к своим инвестпрограммам так же».
